Дельфис

...На тусклом небосводе современной живописи имя Смирнова-Русецкого было, быть может, одним из немногих светлых явлений. Рядом с «салонной живописью», рассчитанной исключительно на сбыт, с шокирующими изысками авангарда, его светлые, тончайшие, кристально-чистые работы воспринимаются как чудо. Потому что главным в его творчестве всегда было не самовыражение как цель и не желание «поразить» зрителя, а одна определяющая идея — устремление к трансцендентному, к Высшему.

^{«Горная речка. Гроза». 1982}

 

На всю жизнь Борис Алексеевич сохранил верность главному творческому принципу группы «Амаравелла», в которой состоял в юные годы: во всем, что бы ни изображалось — Тонкий ли мир, природа или человек — максимально раскрывать проявления Космоса, частью которого являемся все мы. А событием, которое окончательно определило его творческую судьбу, была встреча в 1926 году с Николаем Константиновичем Рерихом, из рук которого он тогда получил две книги Живой Этики — «Зов» и «Озарение».

Больших самобытных художников слава, как правило, редко балует при жизни, а ко многим, увы, часто приходит лишь после смерти. А уж мечты о персональной выставке, да еще устроенной так, как хотел бы ее видеть сам художник, и вовсе несбыточны. Однако, все же не бывает правил без исключений. Борису Алексеевичу Смирнову-Русецкому в этом смысле повезло. Его выставка в Одесском художественном музее в апреле-мае 1993 года была устроена так, как он хотел. Он мечтал выставить свои работы рядом с картинами своих любимейших художников — Н.К. и С.Н.Рерихов. В Одесском музее посетитель попадал сначала в зал с гималайскими этюдами Н.К.Рериха, а затем в зал с картинами Смирнова-Русецкого. Как был счастлив художник от такого соседства!

И, наконец, в Москве, 3 ноября 1993 года, через три месяца после ухода художника из жизни, при большом стечении друзей и почитателей его таланта состоялось открытие еще одной его персональной выставки в залах Государственного музея Востока. И снова в соседстве с картинами Николая Константиновича, а также Святослава Николаевича Рерихов, находящимися в постоянной экспозиции! Причем здесь работы Бориса Алексеевича открывали путь в залы Рерихов, образуя как бы преддверие Храма.

В музее Востока были представлены работы художника последних лет, сделанные в основном пастелью, из циклов «Прозрачность», «Осенние раздумья», «Космос», «Север», «Острова в пространстве», «Алтай», «Новгород». Тут были изображения Тонкого мира — «Реквием», «Беспокойные мысли», «Черный знак», космические картины — «Пропасть» и «Вихри над планетой», виды Белухи, россыпи звезд над ночной землей — «Кормчие звезды», «Зимняя дорога», «Звездный сад», «Лесная корона». Но главное место на выставке занимали пейзажи.

^{«Северная обитель». 1992}

«Синева», «ПросторыЛадоги», «Остров Ворона», «Тучи над озером», «Кружево ветвей», «Свет заката»... Сами эти названия звучат как музыка. Задумчивое дыхание тишины, открытость пространства, голубизна бесконечных далей и какой-то невероятный, неземной покой — все это буквально захлестывало современную мятущуюся «городскую» душу, и заставляло застывать потрясенным: оказывается, есть на свете и такое... Живопись Смирнова-Русецкого утонченно-холодновата, графична и немного абстрактна. В неярких, удивительно гармоничных серовато-розовато-голубоватых тонах, во всем изображении в целом ощущается легкий оттенок какой-то нереальности. Борис Алексеевич никогда ничего не выписывал до мельчайших деталей, но зато, наверное, никто лучше него не мог выявить внутреннюю глубинную суть, очищенную от всего постороннего душу изображаемого явления. Он рисует не камни и деревья как таковые, не спокойную воду озера — он доносит до нас молчание, вековую мудрость и саму тайну Севера.

Осенняя прохлада, морозная дымка зимнего дня, туманные мартовские грезы под рассветным месяцем... Возле каждой картины погружаешься в тишину. Здесь — не ошеломляющее безмолвие, как на полотнах Рериха, а звенящая, чуткая, хрустально-прозрачная тишь замершей природы.

Вот картина «Страж Вечности»: среди дремучего елового леса — громадный замшелый валун, окруженный легкой голубой аурой. Стражем вечного и был всю жизнь сам Борис Алексеевич. Через его картины Высшее буквально входит в нас, приподнимает над смешной, мелкой суматохой и обыденностью, и появляются силы жить дальше.

А 14 ноября в лектории того же музея прошел вечер, посвященный памяти Бориса Алексеевича. Друзья, лично знавшие художника, делились воспоминаниями о нем. Затем была показана слайд-программа по тексту Адели Петровны Кабановой, посвященному творчеству Смирнова-Русецкого и прозвучавшему когда-то по радиостанции «Голос Родины».

^{«Деревья на холме». 1988}

И снова зрители окунулись в мир мыслей и чувств художника. Он повел их за собой — к своим озарениям. И легкая прозрачная вуаль торжественности опустилась в зал, как бы охраняя его от всего злого и невозвышенного.