Дельфис

Любовь или привязанность?

«Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всем разумением твоим»: Сия есть первая и наибольшая заповедь; Вторая же подобная ей: «возлюби ближнего твоего, как самого себя», на сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки.

 

Евангелие от Матфея

Так что же такое любовь, то самое чувство, о котором хоть раз в жизни думал или говорил каждый человек? Откуда возникает она в сердцах, казалось бы, столь прагматичных, в силу условий своего существования, землян? Что общего имеют тончайшие любовные флюиды с постоянной борьбой за выживание? Неужели любовь – лишь влечение, необходимое для продолжения рода?

Пожалуй, в истории человечества не было более распространённой темы, разве что кроме войны, столь же многочисленны попытки дать определение любовному феномену.

К примеру, откроем толковый словарь русского языка Владимира Даля, из него мы узнаём, что любить – это значит «чувствовать любовь, сильную к кому привязанность, начиная от склонности до страсти; сильное желание, хотение; избранье и предпочтенье кого или чего по воле, волею (не рассудком), иногда и вовсе безотчётно и безрассудно».

А вот определение из Советского энциклопедического словаря 1979 года: «Любовь, интимное и глубокое чувство, устремлённость на другую личность, человеческую общность или идею. В древней мифологии и поэзии – космическая сила, подобная силе тяготения. У Платона в платонизме Л. – эрос – побудительная сила духовного восхождения; в обыденном словоупотреблении платоническая любовь – свободная от чувств влечения».

Таким образом, как видно из двух этих определений, второе из которых, согласитесь, наиболее развёрнутое, любовь – чувство, явно не подвластное рассудку, связанное с влечением или, в других случаях, относящееся к категории духовного.

Кого и что мы любим? Самые распространённые объекты любви – мужчина, женщина, дети, родные, Родина. Что любим мы в них? Или, говоря о любви, мы, прежде всего, имеем в виду себя, удовлетворение каких-либо своих потребностей?

 Любовники, терзаемые страстью, тем не менее, не забывают о своих супругах и детях, говоря в свою очередь о любви к ним. Жена, нежно любящая мужа, не чужда симпатиям, проявляемым к ней лицами противоположного пола. Монахиня, свято уверенная в своей любви к Богу, не всегда способна устоять перед искушением. Любвеобильный мужчина, боготворящий жену, может питать любовные пристрастия к нескольким дамам. А что есть любовь к Родине? Привязанность к стране, подарившей мирские блага, преданность земле, которая взрастила? Как объяснить героизм воинов, умирающих за своё Отечество?

Можно ли любить за что-то?

Выделяя в объекте любви те или иные понравившиеся качества, определившие в результате положительный выбор, мы явно становимся покупателем, приобретающим товар исключительно для удовлетворения своей прихоти. В данном случае было бы лукавством назвать выбор по расчёту любовью. Удовлетворение желания является проявлением нашей самости и носит название «эгоизм». К объектам подобной «любви» можно испытывать лишь ту или иную привязанность.

Закономерный вопрос: как быть со страстью, соединяющей любимых, ведь в данном случае тема выгоды просто не стоит? Верно, страстное влечение далеко от расчёта, однако, в первую очередь, что это, как не удовлетворение физиологических потребностей? Любая страсть рано или поздно проходит или уступает место новой. Люди, безудержные в своих влечениях, всю свою жизнь бессмысленно мечутся в поисках удовольствий, пока их физиологические возможности не угаснут, и это делает их несчастнейшими среди собратьев. Есть ли высокий смысл в подобной любви, кроме её физиологической составляющей, необходимой для продолжения рода человеческого? В своё время Сергей Есенин, который явно не был святым, написал: «Если тронуть страсти в человеке, то, конечно, правды не видать» <...>

Полностью статья будет опубликована позже. Этот номер журнала «Дельфис» Вы можете приобрести в книжном Интернет-магазине «Дельфис».