Дельфис

Человек вдруг проснулся, как будто от осторожного прикосновения, хотя рядом никого не было... Он оглядел окружающую его тёмную глубину пространства и с изумлением понял, что проснулся во сне...

Мысль всё время ускользала и рвалась, мучительно сопротивляясь наваливающемуся сну, — как будто некто тёмный, огромный и душный обволакивал наваждением и давил всем своим весом на тонкую нить сознания, поникающего, как трава под тяжёлой ступнёй. Время от времени человек всё же проваливался в зияющую пропасть забытья, но Чья-то воля и тихий зов будили его, легко прикасаясь прозрачным крылом пространственного ветра, и притягивали обратно, в осознавание себя и реальности. Человек отчаянно пытался думать, напрягая всю свою растекающуюся, как кисель, волю: «Что происходит?.. Кто меня разбудил? И зачем?.. Кто зовёт меня?.. Или это просто ветер дальних миров, несущий млечную пыль... Но откуда же тогда исходит это ощущение нестерпимой, нечеловеческой, величественной и огромной как мир тоски?.. Где-то я уже встречал нечто похожее... но где?., что?..», — и здесь сон сморил его снова.

Но на самой границе гаснущего сознания человек вздрогнул всем своим существом от еле различимого, но пронзительного, как боль, ощущения — хладная, обжигающая, крупная, но невесомая солёная капля упала на его лицо и лёгким шариком скатилась по щеке, леденя душу подсознательной догадкой: <Да это же... капля пота!.. Но где чело, с которого она скатилась?.. О. я вижу, я вижу!.. Вот оно, натруженное чело Гиганта, склонившегося над Землёю!.. Мне не показалось, я Его вижу! Это Его зов коснулся меня из надземных сфер!..»

И в голове человека взорвалось ослепительное как солнце, нестерпимое, обжигающее сердце воспоминание — Восток... синяя бархатная ночь, благоухающая пряными пьянящими ароматами юга... прохлада древнего оливкового сада... и гора... и голос, устало взывающий с нечеловеческой тоской из самой глубины страдающей души: «Побудьте здесь, пободрствуйте со мною...»

«О Господи! прости меня, — как я мог забыть!..» — взмыла-взмолилась мысль, и человек мгновенно, кубарем выкатился из блаженной дремоты, стряхивая с себя остатки сна, как собака стряхивает волу с шерсти, веером рассыпая вокруг брызги сновидений.

«Да я!., да только бы суметь!., да только б я был нужен!.. Возьми все мои силы до капельки, возьми всю мою жизнь, о Господи!..» — рвались из сердца человека захлёбывающиеся слова, летя вослед медленно удаляющемуся незабываемому светлейшему Облику...

Когда излучающая свет фигура в белом холщовом хитоне растворилась совсем в предрассветной голубеющей дымке, человек обессиленно замолк, замер и, стараясь не замечать жгучей горечи, подступающей к горлу, и тупой ноющей боли в сердце, вяло подумал: «А был ли Он?.. Ведь это всего лишь сон...» И гулкое как эхо пространство отзвучало грохочущим: «Сон?..»

Санкт-Петербург