Дельфис

Вячеслав Свальнов

В предисловии к своей первой книжке «О звёздах, упавших в небо» Вячеслав Свальнов писал: «Это просто сборник стихов, написанных на пути к той самой тайне поэзии, оставленной нам существами высшими и недоступными. Удастся ли мне приблизиться к этой тайне настолько, насколько удалось моим учителям и наставникам, или придется сгинуть бесславно, свернув по ошибке в болотистый тупик, — пока неизвестно». Поэт не свернул. Не сгинул. Что подтвердили его последующие сборники и вступление в Союз российских писателей, а потом и в ассоциацию «Лютня Ориолы».

Духовные искания поэта часто встречались многими его товарищами по перу в штыки. Тем более что Вячеслав Свальнов принадлежит к той школе русского стиха, которая у нас была всегда в ощутимом меньшинстве. Он пишет нерифмованные стихи, и это вызывало неприятие даже среди слушателей Высших литературных курсов при Литературном институте имени М.Горького, которые сейчас посещает поэт. Были упрёки в «некой корявости», в том, что русский белый стих лишен исконно русской художественной почвы. Однако на это поэт всегда возражал, что и «Слово о полку Игореве», кажется, не было написано по правилам образцового «пушкинского ямба»!

Впрочем, судить читателю. Добавим: поэта всё больше замечают разные издания и дают ему возможность сказать читателям о самом сокровенном.

Стихи, как дорогой букет,

Приходят в дом, но остаются

Гораздо дольше, чем цветы,

Поскольку срезаны на небе.

А на земле — дележка клумб,

Война служителей тепличных,

И не оправданно моё

Существованье как растенья.

Я вместо водостока дрель

Беру, играю отходную

Ушедшим к истинным цветам,

Мне помогающим не вянуть.

* * *

Задумчиво весла роняю.

Река безобразно смеется

И радостно лодку качает,

Пугая неровностью дна.

А мне почему-то не страшно,

Пловцу-недоучке без весел:

Возможно, мне тоже поручат

Дожди над рекой выжимать.

Не смейся, поток, ну не надо —

Ты односторонен и заперт

Руками прибрежными мягко,

Но любишь простор, как и я.

Ты был человеком и будешь —

Подумай со мной на прощанье:

Там тучек на всех наберется

И что-то над тучками есть.

14 июня

Б.Окуджаве

Они встречаются и любят

И даже слушают твой голос.

А что твоя любовь, поэт?

А то же самое, но лучше.

Все посвящения пройдя,

Придешь обратно неизвестным

И перепишешь без следа

Все то же самое, но лучше.

И скажешь: «Это не мое,

Мне так диктует кто-то дальний,

Пока жив город, звук струны —

Живут романы и романсы».

И снова тихо отойдешь

В чужую землю, в пламя, в ветер.

И тот, кто слышал голос твой.

Уже по-старому не сможет.

* * *

А здесь про здешнюю тебя

Сказать никто не сможет лучше.

И пусть ты недовольна мной —

Здесь, по закону снов бессмертных,

Мое ты все-таки нашла

К тебе земное приближенье.

Здесь тихо звездочка твоя

В мой беспланетный мир упала,

И вместе с ласковым дождем

Все поменяла так разумно.

* * *

Стань искрою на перехлесте

Двух холодных узких дорог.

Пусть горит безумный огонь,

Пусть калятся клинки, слипаясь.

Расширяется белый крест,

Поглощая цвета другие,

Только звон единенья сил,

Только дрожь наполненья бездны.

* * *

Что единение двоих под кровлею одной?

Скамеечка для ног, или трамплин

Желающим учиться и летать,

И продолжать былые продолженья?

Что наблюденьем можно называть?

Мне видится отплытье тамплиеров.

Дорогу проложившее Колумбу.

Я вижу, как целуются в метро,

Но не со стороны, как было раньше

В других вагонах, — это для меня...

Поэзия — жилище звуков и

Цветов и гармоничных искривлений,

И навсегда непознанный объем

Вопросов, перевитых в знак вопроса.

* * *

Вижу руки Венеры Милосской,

Которые держат

Самый первый Ветхий Завет.

Вижу вспышки столкнувшихся звезд,

Осветившие ночь,

И хозяина ночи я вижу —

Как он держит обломки в руках,

И на первых страницах заплакал...

И целуя Вечность в уста,

Что замкнули Высшие тайны,

Вижу взгляд, которого ждал

Все прошедшие тысячелетия.

* * *

Вот дерево кладет на подоконник

Последний лист для примиренья с миром.

Вот Мастер крутит глину на кругу,

Выдавливая жижу постепенно.

Вот череп, нацепив очки-короны,

Меня манит давно прошедшим взглядом.

А вот — в последних приступах зима,

Как будто в новых туфельках несносных,

Уходит неуверенно за осень.

И я срываю лист с прощальной ветки,

Рисую тазик, тот, в который Мастер

Сольет остатки непростой работы,

И остаюсь беседовать о прошлом

С любителем смешных мистификаций.

* * *

Огонь и дождь — слиянье сред,

Очистят и согреют воздух,

Наш воздух, сотканный из душ

Ушедших, понятых, любимых.

Ночь, тучи, неуклюжий жест

Огонь легко уничтожают,

Но долго гаснут письмена

На бархатных — в золе — страницах.

И то — послания других,

Тех, ставших воздухом живущим,

И дождь прилежно правит стиль,

А мы прочесть еще не можем.

Но под огнем горят дрова,

Поют и пишутся молитвы

Ему, единому для всех

И так любимому различно.

* * *

Поэт — он, как монах в миру,

Живет духовным подаяньем.

Он для никчемности — никчемность

И будит жалость у друзей.

Он много пьет и много любит,

Но вечно трезво-нелюбимый,

Его удел — вселенский разум

Через себя пускать, как ток.

Он записная книжка Бога,

Он сам, как Бог до сотворенья,

Творит из крошечного чудо

И удивляется тому.

И часто, срубленный поспешно,

Свое земное губит тело,

Чтоб тонкой строчкой промелькнуть,

Как паутинкой освещенной.

Николай Дорошенко

Николай Дорошенко живет в Грузии. Он пишет стихи, проникнутые лиризмом сострадания ко всему сущему. Чувствуется, что для него поэзия — всегдашнее состояние души. Он как бы переложил на поэзию всю свою жизнь. Одно из его произведений мы предлагаем сегодня вниманию читателя.

* * *

Я — человек в словесной гуще,

Взлет и паренье вещих строк...

Господь, господь мой всемогущий

Продли мой срок, продли мой срок!

Я — продолженье гулкой чащи,

Судьбы азартнейший игрок...

Господь, господь благотворящий,

Продли мой срок, продли мой срок!

Владимир Пешехонов

^{Рисунок С.Турий}

Владимир Пешехонов живет в Подмосковье. Он автор двух поэтических книг, член Союза писателей России. Значительное место в его творчестве занимают проблемы осмысления бытия, соотношения бренного и вечного, земного и вселенского.

Голос бездны

Не тело, не сознанье и не дух,

я, голос бездны, чудо из чудес,

ликую и пронзаю, слеп и глух,

миры, просторы, души, холм и лес.

И в радости движенья своего,

послушный уготовленной судьбе,

не знаю, всемогущий, ничего,

увы, ни о тебе, ни о себе.

* * *

...И вновь разыгралась погода!

К равнине приникла трава,

и сфера небесного свода

дрожит на ветру, как листва.

Но даже сквозь гул неизменный

я слышу того вдалеке,

кто шар одинокой Вселенной

в уверенной держит руке.

* * *

Иду туда, где смерти нет,

и где по-над бугром

не зря упорный дольний свет

возвысился, как дом,

и где воздушное рядно

об избранной поре

сгорит бесследно все равно

в безжалостной заре.

Туда, не ласков и не зол,

однажды, не теперь,

и я негаданно вошел

в отворенную дверь.