Дельфис

^{Н.Л. Лескова, М.Т. Югай и С.Н. Жирков в студии «Дельфиса» – «Этика и наука будущего»}

 

 

– Михаил Торичеллиевич, что же такое нейроурбанизм?

М.Т Югай: – Мы объехали лучшие клиники мира в разных странах. И то ли интуитивно, то ли по набору разных факторов поняли, что медицина имеет свои ограничения. Медицина – это здорово, но это не самый простой и не самый динамически рациональный способ влияния. Я попробовал немного расширить угол зрения и посмотреть, что ещё влияет на наше здоровье. Когда мы говорим про урбанизм, мы имеем в виду город. Почему? Потому что сегодня, если брать земной шар, приблизительно 50% населения живёт в городах.

— И эта тенденция усиливается?

М.Т Югай: — Да. На протяжении ближайших 20 лет до 80% людей по прогнозам будет жить в городах. В России уже 75% людей в них живёт. Поэтому, если говорить о здоровье людей, то самая логичная точка обращения к проблеме здоровья, – это город.

На самом деле, нет никакого города. Есть его образ в нашем сознании. Для кого-то он – хороший, для кого-то – плохой. Это во многом определяется сознанием человека. Вообще, город и человек – это сообщающиеся сосуды. Город влияет на человека, а он на него. Мы провели исследования и попробовали понять – как влияет город на здоровье человека, и что можно сделать с его здоровьем. Мы сравнили продолжительность жизни в топ-20 странах мира и наложили на эту картинку подушевые расходы на здравоохранение. Оказалось, что корреляции между продолжительностью жизни и расходами на здравоохранение вообще никакой нет. Потом мы начали глубже исследовать этот вопрос. Обнаружилось, что прямая зависимость продолжительности жизни от подушевых расходов на здравоохранение существует только до порога $ 1000 на человека. Я думаю, что, скорее всего, там возникают какие-то острые состояния, какие-то травмы.

— Станислав Николаевич, какая у вас точка зрения? Почему при высоком уровне подушевого финансирования в области здравоохранения люди не живут до 100–120 лет, а умирают также, как в странах, где финансирование ниже?

С.Н Жирков: — Я считаю, что причиной являются принятые системы, в том числе и страховая. И согласен с тем, что, наверное, есть разница между вложением на определенную финансовую нагрузку и организацией лечебного процесса. Как руководитель лечебной организации, я думаю, что как только идёт речь о больших деньгах, появляется заинтересованность в пролонгировании больного состояния человека.

— Лечить его как можно дольше, пока он не умрёт?

С.Н. Жирков: — Да. Но как руководитель, считаю, что врач должен быть заинтересован в выздоровлении пациента в кратчайшие сроки.

— Вы пришли к парадоксальному выводу: результат не зависит от количества денег, выделенных на лечение больного. $1000 – это некая идеальная сумма, достаточная, чтобы человек был успешно вылечен?

С.Н.Жирков: — Это минимально необходимая сумма, оптимальная в экстренных состояниях. Есть вторая ступень – до $ 2500. Там есть более-менее прямо пропорциональная зависимость, но она уже не такая эффективная. Абсолютно непропорционален рост продолжительности жизни динамике расходов. От $3000 эта связь отсутствует полностью. Самый яркий пример – система здравоохранения США, где подушевые расходы по паритету покупательной способности составляют $ 13000 на человека, но по продолжительности жизни страна находится на 78 месте в мире.

— А Россия на каком месте?

М.Т. Югай: — Кстати, недалеко от США. В восьмой десятке. Но в России расходы на здравоохранение пока ещё не достигли $ 1000, они составляют всего $800.

— И то, и другое не оптимально. А в чём всё же дело? Неужели только в том, что финансирование не соответствует каким-то оптимальным значениям? Или в чём-то ещё?

М.Т. Югай: — Мы тоже задались этим вопросом и попробовали поискать это «что-то ещё». Мы старались пользоваться реферируемыми источниками. Посмотрели много статей. Была у нас группа медиков, которые понимают эту тематику. И мы обнаружили, что сегодня классическое понимание здоровья в социуме – «когда у меня ничего не болит». Мы обнаружили, что современное понимание здоровья очень сильно отличается от нашего житейского, потому что в социологических, в современных философских работах здоровье уже трактуется как «гармоничное сочетание физического, психоэмоционального, социального и духовного здоровья». Социальное здоровье – это качество общения, качество социума вокруг тебя. Духовное здоровье – это не эзотерика, это такие простые вещи, как самоидентификация: кто я, зачем, что я делаю в этом мире?

— Разве можно дать ответы на вопросы «зачем я в этом мире», «кто я», «что есть жизнь и в чём её смысл»? Мне кажется, это абсолютно риторические вопросы.

М.Т. Югай: — «Что есть жизнь?» – да, риторический. «Кто я?», «Какая моя роль?» – я себе на эти вопросы отвечаю. Мне помогли медитативные практики, когда ты убираешь «информационный шум» и очищаешь сознание, остаёшься наедине с миром – и у тебя возникает изнутри самоопределение. Нужно стремиться ответить на этот вопрос. Я думаю, что он базовый для каждого человека.

— А ведь некоторые живут себе и не задают его себе.

М.Т. Югай: — Восточная модель мира – это не прямая линия, это спираль. Я думаю, что все человечество похоже на ребёнка. И развивается, как и он. Здесь поддержу мысль Станислава о том, что за пределами какой-то суммы медицина превращается в некую «вещь в себе» и нацелена на саму себя. Работ о городе в последнее время очень много, в них эти четыре составляющие чётко прослеживаются: это физическое здоровье – то, чем занимается медицина, когда у нас возник какой-то дефект. Физическое здоровье за пределами медицины – это здоровье тела, тело должно не только не болеть, оно должно быть ещё и управляемым. Когда оно здоровое, начинаешь чувствовать удовольствие. Душе в этом теле становится хорошо.

Сейчас я начал заниматься каждый день, потому что трудно говорить о том, чего сам не пробовал. И каждый день стараюсь заниматься и физическим, и психоэмоциональным, и социальным, и духовным своим состоянием. Духовное – самое сложное, физическое – самое простое. И когда ты находишься в хорошей физической форме, у тебя другое количество энергии, тебе самому в себе хорошо. Видимо, внутри существует несколько твоих «слоев». Это и есть интегральное здоровье.

— Правильно ли я понимаю, что между интегральным здоровьем человека и состоянием счастья можно поставить знак равенства?

М.Т. Югай: — Нет. Я бы не поставил.  «Здоровье» – банальное слово, вроде бы мы все хорошо понимаем его значение, а на самом деле это не так. Когда начинаешь погружаться в эту тему, то узнаёшь, что у каждого человека это разная история. Счастье – то же самое. Это очень индивидуально ощущаемая категория. Потом – это сиюминутная история, которая наступает и проходит. Но можно поставить знак равенства между интегральным здоровьем и благополучием. Одним словом, когда тебе хорошо везде.

— И когда вы всё это поняли, вы решили действовать?

М.Т. Югай: — Мы стали изучать все работы. У нас в НИУ ВШЭ есть большая база данных. Есть система «Айфора», это мощный компьютер. В её базе данных находятся сотни миллионов документов. И по ключевым словам она выявляет такие явления, которые можно классифицировать как новые тренды, только-только начинающиеся. В нашей работе мы с помощью искусственного интеллекта (ИИ) проанализировали 4.5 млн разных документов, и это дало нам основные направления о том, куда движется система взаимоотношений человека и города.

Если вкратце, то из всех составляющих здоровья физическая всем понятна и очевидна, но оказалось, что мы очень сильно недооцениваем социальное здоровье. Мы исследовали много городских рейтингов здоровья, или благополучия города. Это, что связано с неосязаемыми историями – не строительством, не красотой зданий, а чем-то атмосферным. Атмосферность в городе. И мы обнаружили, что люди ставят социальные факторы даже выше системы здравоохранения. На первом месте – качество окружающей среды: чистота воздуха и воды, очевидные физические вещи. А вот на втором месте – социальная среда, она опережает систему здравоохранения.

Вообще, зачем нужны города? На природе лучше жить. Зачем же существуют города, и почему они притягивают к себе стольких людей? Оказывается, город – это центр развития цивилизации, некий цивилизационный хаб. В города стекаются самые активные люди, которые хотят самовыразиться, что-то дать миру. Это междисциплинарное взаимодействие рождает новые модели – цивилизационные, технологические или социальные. Это роль города. Интересно было бы сравнить с сельской местностью – так ли там важна социализация человека, как в городе? В городе это основное – и задача, и то, на что люди обращают внимание. Мы разговаривали с архитекторами. Они рассказали, что особое внимание уделяют интерьерным решениям, считая, что они могут сделать нас счастливыми. Оказалось, чем больше людей собираются в каком-то пространстве, тем меньше внимания они обращают на интерьер и тем больше – друг на друга. Поэтому основные выводы из нашего исследования: создать рейтинг факторов, которые больше или меньше способствуют здоровью человека.

— Я правильно понимаю, что социальное здоровье – это возможность общения с теми людьми, которые тебе интересны, с кем приятно общаться?

М.Т. Югай: — Я думаю, те, с которыми происходит обмен и создание чего-то нового. Вот Станислав – это один из ярчайших примеров социального здоровья. Когда мы с ним познакомились, я увидел его медицинский центр, построенный австрийскими и швейцарскими строителями, он прекрасно оснащён. Но медицина – это не только и не столько стены и оборудование, это его содержание, наполнение. Мы плотно сотрудничаем года четыре. Из нашего взаимодействия родился Центр мозга, поскольку медицина и биология всё больше уходят в нейронауки, где мы изучаем не только лечение заболеваний мозга, но и способы сохранения его здоровья. У нас родился культурный центр, появились генетические проекты, хотя, в общем, отношения у нас не служебные, а больше дружеские. Это пример социального взаимодействия. Конечно, я его стараюсь увидеть при первой возможности, потому что, как мы ни встретимся, что-то новое с ним придумываем, позитивное. Вот это и есть социальное здоровье.

— Важно, что это ещё и осуществляется. Однако есть и прожектёрство, когда люди фонтанируют идеями, из которых ничего не получается. А у вас получается.

М.Т. Югай: — Да, получается. Но помимо физического и социального, есть ещё и психоэмоциональное здоровье. Это третий по управляемости компонент. Что мы сейчас имеем в мире? Если говорить про потребность в четырёх составляющих здоровья, есть интересное исследование компании МакКинзи. Её сотрудники посмотрели запрос на эти четыре компонента здоровья у разных поколений. И оказалось, что, если говорить в целом о популяции, то запрос на психоэмоциональное и социальное здоровье превышает запрос на физическое. А если смотреть по поколениям, то у людей до 25 лет запрос на ментальное здоровье в разы превышает запрос на физическое. Почему это происходит?

— Может, потому что они физически здоровы, поэтому их потребность в психоэмоциональном здоровье выше?

М.Т. Югай: — Да, фактор возраста влияет. Но было бы логично увидеть ровную линию, если всё хорошо. А здесь резкий выброс в психоэмоциональном запросе. Начали анализировать. И получается, что основной фактор влияния на психоэмоциональное здоровье людей – это переизбыток информации. Это во всех поколениях, но у возрастной категории – особенно. Начали разбираться. Количество данных в мире за последние 10 лет стало расти лавинообразно. 90% данных, которые на сегодняшний день есть в мире, созданы за последние два года. Большой скачок в количестве данных объясняется появлением искусственного интеллекта. Когда появляются открытые системы и ассистенты, этот рост количества информации практически переходит в вертикаль.

— Человеку даже не надо заходить в Интернет, чтобы найти информацию. Ему достаточно спросить какую-нибудь Алису, и она тут же всё выдаст, что нужно. Всё меньше усилий приходится прилагать для добывания информации.

М.Т. Югай: – Да. Мозг – это важнейший орган, ему нужно тренироваться, чтобы быть в тонусе. Да ещё мы его не очень понимаем, почему мы и открыли Центр мозга. Так что информационная перегрузка – это первое. Плюс количество данных снабжено многочисленными приборами доставки информации, мы к этому не привыкли. И у нас возникает дезадаптация. Вот почему сейчас такой рост на рынке услуг психологии – люди не справляются, и это переходит в эмоциональную сферу.

— Переизбыток «психологов» тоже становится проблемой: повсеместно открываются трехмесячные заочные «курсы», куда может записаться любой человек, потом получить некий документ, что ты – психолог, и на этом можно зарабатывать деньги. Многие люди становятся зависимыми от таких «психологов», качество услуг которых зачастую вызывает сомнения. Происходит, на мой взгляд, инфантилизация общества, когда человек не способен разобраться в собственных проблемах и бежит за элементарными советами к психологу.

М.Т. Югай: — Поэтому мы решили пойти немного другим путём. Мы представили: если возникает дезадаптация, по сути, это какой-то поток, с которым не справляется наше сознание – с одной стороны, и компенсаторные и процессные возможности нашего сознания, мозга – с другой. По сути, психологи находятся со стороны этого негативного влияния и либо его смягчают, либо корректируют. В НИУ ВШЭ есть центр нейрокогнитивных исследований. И мы решили пойти путём усиления адаптационных возможностей с точки зрения возможностей мозга. Когнитивная сфера сейчас легче всего цифровизуется. Но «в эмоциях» сложно мерить. Как померить грусть или депрессию? Есть тесты, они все очень субъективные. Когнитивные функции можно измерить, объём памяти можно измерить – запомнил ты 15 цифр или 25, это объективная оценка. Скорость реакции можно померить. Гибкость мозга в плане произведённого количества решений за единицу времени – тоже. И это такой «фитнес» для мозга, чтобы он справлялся с потоком, который с этой стороны идёт. Плюс ещё он мог бы фильтровать, потому что не вся информация нужна. Мы сейчас работаем над созданием центра – мы его назвали не «Центр психологической помощи», а «Центр развития». Мне кажется, естественным для человека – желание развиваться. Здесь мы абсолютно честны, мы развиваем интеллект.

— Каждый может прийти в этот центр и начать развиваться?

М.Т. Югай: — Мы сейчас собираем первую модель, но решили сделать её не для широкого потребления, а пока только для самых страдающих людей. Это, как ни странно, медики, потому что по своему профессиональному выгоранию они занимают сейчас, как показывают разные исследования, первые три места в рейтингах. Они те же самые носители информационной перегрузки, жертвы скорости жизни, которая увеличивается, но плюс ещё у них есть профессиональная особенность: они ответственны за жизнь и здоровье людей – это огромный груз. Соответственно, у них очень быстро происходит выгорание, особенно у молодых медиков. Мы хотим сделать в одном из московских госпиталей такой Центр интеллектуального развития. Уже есть пилотная модель, и мы хотим исследовать, как это реально работает в плане защиты медиков от выгорания. Нужно давать тем, кто просит, кому больше всего нужно. После того, как мы видим, что работает, что более эффективно, а что менее, мы хотим собрать такую же модель для широкого использования. Хотя, если мы обратимся к Интернету, то найдём, что центры когнитивного благополучия открываются по всей стране – и в частном секторе, и в государственном. Это отражает реальную потребность общества.

С.Н. Жирков: — Я хотел бы пояснить: здоровье человека – это не только система здравоохранения. Как раз в 2021 году наш глава издал стратегический указ – развить общественное здоровье и здравоохранение до 2030 года. Здесь самое главное – понимание того, что все институты должны заниматься здоровьем. Не только здравоохранение – оно, как Михаил сказал, практически работает с состояниями людей, когда это или пограничный, или уже больной человек. Якутия – республика, где зима длится восемь месяцев. Здесь чувствуются разные дефициты, и нутритивная поддержка как восполнение этих дефицитов – одна из первоочередных задач. Хочу сказать, что очень важно понимание генетики: каждая болезнь прошита в геноме.

— Я правильно понимаю, что очень важно заниматься не только заболевшим человеком, когда болезнь уже состоялась, но и здоровым человеком, поддерживать в нём это здоровье, оказывая ему помощь не только физическую?

С.Н. Жирков: — Да. Развивать здоровьесберегающие технологии. А мы, врачи, эксперты, руководители, должны помочь населению научиться управлять своим состоянием, если ты заболел – управлять своей болезнью.

— Это как?

С.Н. Жирков: — Это, наверное, наша большая ответственность. Как я уже говорил, здоровье должно начинаться с себя, с каждого человека. Во многих странах социальные заболевания, такие как туберкулёз, побеждены именно организацией насыщенного правильного питания и нутритивной поддержки. У нас много проектов с Михаилом, и один из них – «100 лет». Мы хотели бы, чтобы каждый ребенок начинал себя познавать как можно раньше, и он должен ставить цель – прожить до 100 лет качественно, будучи здоровым. Здесь все программы должны быть упакованы в рамках этих 100 лет: детский сад, питание, разные технологии, которые мы сейчас разрабатываем. Это всё должно быть направлено на здоровьесбережение наших пациентов. Изучая и развивая генетику, мы можем также познать корни этих заболеваний, научиться управлять рисками. Это очень важный момент, потому что, например, на Крайнем Севере человек приехал и начал сразу во взрослой жизни адаптироваться к новым условиям, но это невозможно – там жить полноценно может только человек, который уже в своём геноме усвоил этот тип питания и образа жизни. Это всё должно быть глубоко изучено.

— Михаил Торичеллиевич, хоть вы не из Якутии родом, но вполне адаптировались и чувствуете себя там очень хорошо. Как вам это удалось?

М.Т. Югай: — Пройдя какой-то жизненный путь, начинаешь понимать, что тебе дорого, а что нет. Москва – прекрасный город, комфортный для жизни, в нём интересно, это рождает очень много новых моделей, но, наверное, у человека есть какие-то пределы в восприятии нового. Это немного не медицинский термин, но люди говорят, что им не хватает энергии.

— Человек чувствует себя выжатым как лимон?

М.Т. Югай: — Да.

— Очень хорошо знакомое состояние, когда ты приходишь вечером без сил, хотя вроде ничего особенного не делала.

М.Т. Югай: — Москва, конечно, больше энергии забирает, чем даёт.

— Как вы думаете, почему? Может, это скученность, слишком много людей, контактов, мало природы, слишком много шума?

М.Т. Югай: — Природы критически мало. Очень много конкуренции – ты всегда должен находиться в состоянии когнитивного тонуса. Вот ты общаешься с человеком, а поскольку интересов много, ты должен понимать, что стоит за его словами, есть ли там второе, третье, четвёртое дно, и, как правило, в Москве они есть. А у тебя большие энергозатраты. Мозг потребляет очень много энергии. Мне кажется, этот энергодефицит возникает, потому что мозг вынужден интенсивно работать. Плюс у нас много внешних раздражителей – сознательно мы их не замечаем, но подсознательно мозг всё равно с ними работает.

— Вот, например, сидит с тобой рядом в метро человек и разговаривает по громкой связи – и это просто бесит!

М.Т. Югай: — Якутия другая: там очень много пространства. У меня слово «Якутия» ассоциируется со словом «свобода». Станислав Николаевич меня периодически вывозит на природу – на рыбалку, довольно далеко от Якутска, и говорит: «Выходите и дышите этим воздухом, потому что им ещё никто не дышал». Вторая вещь: люди там чище в смысле самовыражения – у них нет этого второго, третьего, четвёртого дна. Все люди разные, в любом социуме, но они такие, какие есть. Они, как правило, не стараются играть, не хотят показать, что они другие, чем есть на самом деле – нет этой многослойности. И простота коммуникации, когда возникает натуральность. Тянет к «настоящести»: к дереву, а не к пластику, к чистому воздуху, а не к ароматизированному пространству. Тянет полежать на земле, в речке искупаться.

С.Н. Жирков: – Эту тему мы с Михаилом много обсуждали и пришли к выводу: чем суровее климат, тем народ более сплоченный, люди бережнее относится друг к другу. Наши предки здесь выживали в очень суровых зимах, в их характере заложены: взаимопомощь, поддержка, дружелюбие, скорее всего, всё это сформировано условиями жизни. Иначе здесь не выжить. Когда мы открывали Центр мозга и нейрогенетики, одним из важных пунктов было изучение адаптации людей в экстремальных климатических условиях. Чем суровее условия внешне, тем охотнее люди пытаются друг другу помогать. Потому что сегодня эта помощь спасёт жизнь другому, а завтра – вам.

— Означает ли это, что нужно всем переезжать в суровые климатические условия, в Якутию, и только там возможно обрести здоровье?

С.Н. Жирков: — Переезжать не нужно, но побывать хотя бы раз – обязательно.

— Согласна, но люди живут в разных местах: на юге нашей страны – Краснодарский край, например. Сибирь – тоже не только Якутия. Что делать остальным людям?

М.Т. Югай: — Не думаю, что всем нужно ехать в Якутию, потому что, если все туда приедут, Якутия будет совсем другой. Она превратится в Москву. Думаю, если мы вернёмся немного в медицину, что персонализация – это абсолютно верное направление. Каждому нужно что-то своё. Есть такой экзистенциальный вопрос: в нём мы как раз к смыслу жизни и приходим. Наверное, мой ответ такой: цель жизни в том, чтобы получить как можно больше разных опытов. Они делают тебя многограннее, расширяют твоё собственное представление о мире, о себе самом. У нас была очень интересная беседа: поклонник Якутии Александр Каплан, нейрофизиолог из МГУ, занимается работой мозга почти 50 лет. Он известен тем, что ездит в буддийские монастыри, изучает монахов в состояниях медитации, потому что считает, что у мозга гораздо бóльшие резервы, чем мы используем, пытается открыть проходы в эти наши резервы, а они точно есть. И он проникся этой восточной философией. Он говорит, что задача души – собрать как можно больше разного опыта.

— Это то, чем вы занимаетесь в жизни. Когда почувствовали, что какой-то проект для вас завершён, что вы приобрели здесь весь опыт, который могли, двигаетесь дальше – меня это восхищает. Я вот всегда боюсь… Вы боитесь?

М.Т. Югай: — Конечно.

— Не кажется, что вдруг ты отсюда уйдёшь, дверь закроется, а новая не откроется?

М.Т. Югай: — Я тоже боюсь: каждый проект связан с какими-то ожиданиями, люди чего-то ждут, ты им должен что-то дать. И вот не дать им то, что им действительно нужно – это фиаско, а фиаско не хочется потерпеть.

— Ещё и не всегда понятно, что им действительно нужно. Им кажется, что им нужно то, чего они ждут. И только спустя годы, может оказаться, что совсем не это было нужно. Как говорят, что только Бог знает, что нам действительно нужно – мы можем страшно расстраиваться, что не получили того, что хотели, а на самом деле нам это и не нужно было. Вы же тоже не можете это знать.

М.Т. Югай: — Здесь опять скажу, что в Якутии люди знают, чего хотят – наверное, потому что живут близко к природе, они очень много знаний получают от природы, от земли, от корней. Думаю, такое жизнеопределение в Якутии глубже, чем в Москве.

— У жителей Якутска это тоже сохраняется? Это всё-таки город, можно сказать, мегаполис. Они не лишены этого единения с природой?

С.Н. Жирков: — Якутск – небольшой город, где-то 470 тыс. населения. Михаил считает, что мы всё-таки ближе к природе. Как мой дед, моя бабушка говорили: все секреты вы найдёте в природе. Абсолютно на все ваши вопросы там есть ответы. Если вы будете правильно взаимодействовать с природой, все секреты вам откроются. Сейчас в мире произошёл очень большой разрыв с природой, и многие проблемы связаны с этим.

— Уходя из природы, мы отдаляемся от себя?

С.Н. Жирков: — В первую очередь. Всё-таки мы – дети природы. Очень важно не только говорить об охране природы, природосберегающих технологиях, но и стараться быть в ней. Якутия всегда славилась травниками, которые находили в уникальной, суровой природе в период цветения короткого лета свои лекарства. Я считаю, что именно ментальное здоровье, благополучие тоже связаны с природой, поэтому здесь важно её изучение.

^{М.Т. Югай и С.Н. Жирков}

 

 

— Вы говорите, что далеко не только в Якутии такие проекты возможны – вот вы сейчас создаёте подобный центр в Нижнем Новгороде и говорите, что такие центры, хотим мы этого или нет, будут возникать повсеместно, потому что это единственно верный путь для человечества. Скажите об этом несколько слов.

М.Т. Югай: — Они уже возникли, если мы возьмем любой город-миллионник. В любом городе мы можем посмотреть даже на те сервисы, которые предлагает коммерческая сеть, и мы увидим направление физического здоровья, психоэмоционального – даже не в смысле психологов. В чём вообще психоэмоциональное здоровье заключается в тренингах: это самовыражение в рисовании, в лепке, в музыке. Посмотрите, сколько в Москве стало гончарных мастерских. Самовыражение даже в приготовлении пищи. Недавно мы со Станиславом хотели пойти поужинать. Он говорит, что ему надоели рестораны, предложил пойти в кулинарную студию, самим приготовить. Это было в четверг, хотели пойти в субботу – я не нашёл ни одной кулинарной студии, куда можно было бы пойти, всё занято. Или самовыражение в музыке. Оказалось, барабаны – прекрасный инструмент для снятия стресса. Я сам недавно обнаружил: был в гостях у товарища, ударная установка стоит. Немного научил меня. Стресс ушёл – через барабаны он из тебя просто вылетает.

Когнитивное здоровье – сейчас развиваются техники скорочтения, это тоже важно. Информации стало много, важно понять, что тебе необходимо. Нужно много запоминать – есть специальные мнемотехники. Недавно мне пришёл интересный международный прогноз, как будет выглядеть рынок труда через пять лет. Самый большой спрос сейчас у крупных компаний лежит не в области каких-то технологий или умений – на первом месте 80% работодателей ищут людей с критическим мышлением. Это логика, системное мышление.

— Вы сами куда идёте, чтобы получить психоэмоциональную разгрузку? Что предпочитаете, где вам хорошо?

М.Т. Югай: — Пробую всё, ведь я этим предметом занимаюсь. Если ты о чём-то говоришь, чтобы быть убедительным, нужно это самому попробовать. Я пробовал изобразительное искусство, лепку, музыку, даже писал стихи. Здесь должно быть разнообразие инструментов, потому что в разные дни хочется разного. Я вижу Центр человека будущего так, чтобы там был максимально широкий список опций.

— Почему только будущего, это же нынешний человек имеет все эти потребности?

М.Т. Югай: — Центр объединит всё, что существует сейчас. Это отдельные участки: кто-то занимается музыкой, кто-то рисованием – они сольются. Как в своё время маленькие магазинчики сливались в большие гипермаркеты. Например, библиотека Ооди в Хельсинки – это, по сути, не только библиотека: это и мастерские, где можно шить, и звукозапись, видеозапись, художественная съемка – фотографии, изобразительное искусство. По сути, это центр, где можно выбрать способ самовыражения. Недавно общался с очень интересным человеком, художником, он сказал: «Чем человек отличается от животного, хотя у нас органы и системы очень похожи? Животное не может творить, а человек может». Поэтому экзистенциальная задача человека – войти в состояние творца.

— Я вас слушаю и понимаю, что мне бы всё это не подошло – я бы предпочла просто поехать на природу и погулять в лесу. Пусть не в Якутии – это всё-таки далековато, но мечта остаётся. Хотя бы даже в Подмосковье выйти в лес, где белочки бегают, уточки плавают. Для меня это лучшее отдохновение. Наверное, это тоже очень важно – чтобы были такие зоны, где человек может почувствовать себя в природе, где птицы поют настоящие, а не записанные на диктофоны, где животные настоящие, и всё это сосуществует с человеком.

М.Т. Югай: — Вы абсолютно правы, ваше сознание вам подсказало то, что мы в результате нашего анализа миллиона документов выяснили. Самое выраженное влияние на нейроурбанистику, на восприятие города человеком имеет наличие зелёных и голубых зон: растения и вода. Мы дети природы, поэтому мы туда хотим. Не надо это отрицать, не надо бежать от природы, потому что это нам идёт во вред. Безусловно, город влияет на наше сознание, наш мозг, нашу душу и наше физическое здоровье, и мы должны понять, как его сохранить, оставаясь в городе, потому что никуда из города мы не денемся, происходит урбанизация. Но, несмотря на всё это, мы должны оставаться людьми, которых создала природа.