Дельфис

Кто бы ни брался писать о Пушкине, не имея возможности охватить его дарование целиком, непременно сопровождал имя поэта каким-либо эпитетом. Весёлое имя: Пушкин, — сказал Блок. И это правда, источник пушкинского веселья — его жизнелюбие. Пушкин! Сколько света в этом имени! — написал о нём другой исследователь, многолетний хранитель Михайловского С.С.Гейченко. И он тоже прав — светоносен и лучезарен Пушкин. Поэт Аполлон Григорьев написал: А.Пушкин — наше всё. Пушкин — представитель всего нашего душевного, особенного... (курсив — А.Г.). Критик Белинский подвёл итог, объяснив такое множественное отношение к Пушкину: Пушкин принадлежит к вечно живущим и движущимся явлениям, не останавливающимся на той точке, на которой застала их смерть, но продолжающим развиваться в сознании общества. Каждая эпоха произносит о них своё суждение, и как бы ни верно поняла она их, но всегда оставит следующей за ней эпохе сказать что-нибудь и более верное.

Достоевский в своей знаменитой пушкинской речи указал на великую тайну Пушкина. А великая тайна всегда безгранична и неподвластна самому блестящему анализу. Ей нужна неприземлённая философия, свобода, экзистенция... и предназначенность.

У Пушкина эта предназначенность — России, нам с вами.

Гений всегда связан с высшим, связан с Богом. Цель поэзии — поэзия... цель художества есть идеал... (курсив П.), — сказано поэтом не для красного словца. Смысла я в тебе ищу, — говорит Пушкин, прислушиваясь к мышьей беготне повседневности, сопровождающей невидимую для глаза истинную жизнь, жизнь духа. Смысла ищут именно в ней. А выражаться эти поиски могут по-разному; но верно, что высокое искусство, высокое вдохновение годится здесь как ничто другое. Не поэтическая аллегория пушкинский Пророк.

В другом своём стихотворении Странник (1835г.) поэт говорит ещё об одной встрече: Я встретил юношу, читающего книгу. Герой стихотворения встретил этого юношу, носителя света, в критический для себя час. И что же тот сказал пушкинскому герою, а скорее всего, самому Пушкину?

Иди ж, — он продолжал, — держись сего ты света.

Пусть будет он тебе единственная мета.

Пока ты тесных врат спасенья не достиг.

Ступай!

Последнее слово звучит здесь приказом, почти толчком в спину, какие мы частенько получаем, идучи по жизни. И надо послушаться его, каким бы он в этот момент ни показался странным. Потому что существует, говоря словами самого Пушкина, мощное, мгновенное орудие Провидения. А выражается это в случае и, может быть, очень земном, а для ленивого глаза и незаметном. То голос нас позовёт оттуда, где никого нет. То сон необыкновенно яркий приснится. А то и вовсе что-то совсем необъяснимое произойдёт с нами. Случайность, — думаем мы. Нет! Господин Случай.

А вот другие знаменитые строки Пушкина:

Тьмы низких истин мне дороже

Нас возвышающий обман...

^{Михайловское. Савкина Горка}

 

Пушкин говорит мне дороже потому, что это его личное прозрение в закономерный общий ход вещей (П.). Это открытие его духа, которое ни с кем не делится и никому не передаётся. Вспомним: «кому дано — тому прибавится, а у кого нет — то и последнее отнимется». И что это за низкие истины? И что же это за обман, который возвышает? А я скажу — это не обман вовсе; это самая что ни на есть ИСТИНА. Но мы для неё малы. Высокая истина нам трудна: она, если опустится на нашу голову, так и придавит насмерть. А так, словно камешки кидают: авось оглянемся, сообразим.

Но что может заставить нас обратить внимание? Что заставило героя пушкинского стихотворения прийти в такое смятение, что он увидел невидимое — юношу, читающего книгу, сиречь ангела? А вот что — опасность:

Идёт! Уж близко, близко время:

Наш город пламени и ветрам обречён;

Он в угли и золу вдруг будет обращен,

И мы погибнем все, коль не успеем вскоре

Обресть убежище; а где? о горе, горе

В ответ на этот вопль юноша, божий вестник, указует на тесные врата спасенья. И вывести к ним человека может только Свет.

^{Михайловское. Скат холма}

 

Для себя Пушкин видит это спасенье в художестве как носителе идеала, в соединении в нём слова и дела. Об этом он говорил ещё в свои ранние годы. Слова поэта суть уже его дела. Это было сказано по поводу державинской оды, но отразился в этом не частный эпизод — об этом Пушкин говорил не раз. А поскольку его не очень понимали, то и приходилось повторять снова и снова. Цель художества есть идеал, а не нравоучение (курсив П.) — из письма к Жуковскому в 1825 году. Много раз в стихах и, наконец, в письме к Вяземскому в 1836 году, он горячился оттого, что его никак не поймут: Господи Суси! Какое дело поэту до добродетели и порока?

У него была своя цель — постижение истины и сведение её на землю. Гоголь это понял, он сказал: Пушкин прав.

Если в стихах Пушкина герой прямо или косвенно — сам автор, то что же в его прозе или драматических произведениях, имеющих конкретных исторических прототипов и более определённое место и время действия? С ними происходит то же, что и с героем «Странника» или со всеми нами. Волею провидения все рано или поздно оказываются перед узкими вратами выбора между добром и злом, славой и пороком, любовью и ненавистью. Но вот беда-то в чём, — говорит Пушкин:

От западных морей до самых врат восточных

Не многие умы от благ прямых и прочих

Зло могут отличить...

^{Святотрский монастырь. В эти ворота ввезли тело Пушкина}

 

Тут бы и должно вступить в действие счастливое провидение, тот самый случай. Но где нам прислушиваться да различать низкие истины и возвышенный обман. Бесы кружат нам голову, мутно небо, ночь мутна. Да и в самих нас далеко не всё ясно, огонь сознания горит ещё так слабо.

Вот один герой — Онегин, вот другой — Герман из «Пиковой дамы». Один, живя холодным умом, остаётся у «разбитого корыта». Другой, поддавшись пагубной страсти игры в карты, и вовсе помещён в лечебницу для душевнобольных. И в прозе тот же вопрос, что и в поэзии: Сбились мы. Что делать нам?!

Но это — великосветские обыватели. Может люди высокого искусства неподвластны превратностям судьбы и уверенней идут на свет? Да нет! Вот друг Сальери: он тоже мучительно выбирает между добром и злом и, всё же решившись на злодейство, сам становится жертвой своей будущей судьбы. Светлые врата для него закрыты, истина произнесла над ним свой приговор: гений и злодейство — две вещи несовместные.

Две неподвижные идеи не могут вместе существовать в нравственной природе, так же как два тела не могут в физическом мире занимать одно и то же место, — писал Пушкин в «Пиковой даме».

Таков путь смертных. И не только их. Всё в этом мире подвластно общему закону: как внизу, так и наверху.

Другая историческая эпоха, другой герой — царь Борис. Всё старался делать, чтобы понравиться своему народу. Только народ не может ему простить убийство царевича Дмитрия. То, на что можно опереться в трудный момент жизни, — едина разве совесть, этой-то опоры у Бориса и нет.

Тогда — беда! как язвой моровой

Душа сгорит...

И рад бежать, да некуда... ужасно!

И вместо спасительного света — всё мальчики кровавые в глазах.

Драма «Борис Годунов» названа Пушкиным народной драмой, и написана она по законам драмы Шекспировой. И хотя главное действующее лицо — народ, голоса в драме он не имеет, но именно этим молчанием он и выносит свой приговор крамольному царю. Когда от него требуют кричать здравицу, народ безмолвствует. Никакие слова не вместили бы в себя того смысла, что выразило собой это молчание. В нём приговор не только царству Бориса, но и всем последующим царствам: Ужо Тебе!

Так Пушкин подводит нас к истинному положению вещей, к внутренней абсолютной правде жизни. Сошлёмся на слова блаженного Августина о том, что настоящая внутренняя правда всегда, во всяком месте и во всякое время одна и та же.

P.S. Упоминаемое нами стихотворение А.С.Пушкина «Странник» не обойдено вниманием и автором следующей статьи «Мистерия Пугачёвщины». Случайность? Произведение, подтолкнувшее А.С.Пушкина к написанию упомянутого стихотворения, было создано английским писателем-мистиком XVII в. и носило название «Путешествие странника из сего мира в грядущий».

Стихи Пушкину

^{Аллея в Михайловском}

 

Наталья Кулакова

Счастья нет, но перемены спасительны для души

А.С.Пушкин

* * *

Ты, помнится, писал,

Что, мол, горьки измены

И счастья в жизни нет,

Есть только перемены.

Язык и разум дан,

И сердце, чтоб любить.

Но лишь как звёзды мы

Умеем говорить.

Сгорая.

И тобой

Зажжённый видя свет,

Пошлю в ответ тебе:

И смерти тоже нет.

Ирина Головинская

*  *  *

Певец любви, он в жизни бурной

Искал нетленный образец.

Между Татьяной и Лаурой

его начало и конец.

Эрот капризный и лукавый

Поэта с юных лет манил.

О, скольких жён овеял славой

Его стихов и сердца пыл!

Все красотой они пленяли.

Улыбка, ножки, стан порой

Так много счастья обещали.

Но не было средь них одной.

И вновь душа его томилась.

Любовь — слиянье двух начал,

Небес божественная милость,

Реальность или идеал?

Я не отвечу за поэта.

Что думал он об этом сам.

Быть может здесь и нет ответа.

Где точно взвешен каждый грамм.

Что тут судить? Своей Мадонной

Поэт любимую назвал.

И за неё у речки Чёрной

Он отдал жизнь. Он всё сказал.

Рисунки Н.И.Кулаковой